web-сайт
            Сергея Жилина
                                                      г. Ижевск
  
  Авторская песня...
  Проекты
  Поэзия
  Архив...

После смерти

     У всякого — своя полынь,
     Всему — своя полынь.
     Простимся ныне навсегда
     и сразу отболим.
     У всякого свой сонный мак.
     Всему — свой цвет и сон,
     Былого хлеба лебеда
     и свет, и мрак…
     и всё.
                         Александр Величанский

     Странно все-таки с годами сознавать, что все меньше близких людей остается рядом с тобой на земле, все больше — в дальних, недосягаемых пока пределах. Бывает, едешь или идешь по городу и вдруг видишь знакомое лицо. Улыбаешься, руку приветственно вскидываешь, направляясь к человеку. И только тут понимаешь: ну не тот это, не та… Оказывается, обознался, а твой знакомый или знакомая давно уже лежат в Хохряках или Кенском лесу.
     Смолоду мы невосприимчивы к смерти, даже если она проходит рядом. Видимо, включаются какие-то защитные механизмы у еще не окрепшей, не набравшей опыта утрат души. Сейчас с удивлением вспоминаю, как копали с друзьями могилу своему однокласснику, шутя и похохатывая при этом — смерть рядом с нами казалась невероятной. Что ж, жизнь все расставила по своим местам, уравновесила два разных мира.
     И все-таки есть заповедные дорожки, некие контрабандные тропочки, связующие эти миры. Иначе разве снились бы нам так часто когда-то (впрочем, и сейчас тоже) близкие люди?! Разве разговаривали бы мы с ними, пусть и мысленно, обращались бы к ним за духовной поддержкой, наконец молились за них?
     С другой стороны, кроме почитания умерших, выработалась за тысячелетие боязнь вторжения в живой мир некоей потусторонней силы. А она ведь, как известно, может быть не только доброй, нейтральной, но и злой. Ух, сколько рассказов, легенд, преданий и сказок хранит про это человеческая память.
     Не случайно же после поминовения умершего у многих народов в обычае было обратиться к нему ну хоть с такими словами: «Лежи себе спокойно, мы тебя будем поминать, а ты не пугай, не мучай нас». Буквально месяц назад я слышал на кладбище прощальные слова, обращенные к давно умершим родственникам: «Прощайте, мы к вам еще придем, а вы к нам не ходите» — своего рода заклинание.
     Только ведь давно известно: на каждой контрабандной тропинке пограничную стражу не поставишь, потому и случаются иногда с живыми людьми странные и необъяснимые истории.

Встреча на кладбище

     Случай этот произошел в древнем селе Вавож еще в 1924 году. Служил в то время в тамошнем Никольском соборе священник Михаил Елабужский. Трудно святым отцам в то время приходилось: то солдатню на постой определят, то казенную квартиру отнимут, могут непомерным налогом обложить, а то и заарестовать без всякой на то причины на несколько дней, впрочем, и лет тоже.
     Однажды священнослужителя привлекли к ответу за преподавание закона Божия. Как всегда, набралось достаточно свидетелей из партячейки и комсы. Особливо старался обвинять отца Михаила один из вавожцев по имени Василий Калинин. О странном случае, произошедшем вскоре с ретивым атеистом, и рассказал в своем личном дневнике священно-служитель.
     У Василия незадолго до этого вернулся из Красной армии брат. Дело крестьянское, работы в хозяйстве всякой довольно. Занялись братья устройством кладухи, вот и отправились в начале овсяной страды за жердями на местное кладбище. Время аккурат под полдень, солнышко светит, тепло. Поставили братья лошадь у кладбищенской часовни, а сами заготовлением жердей занялись. Тащит Алексей через кладбище жердины к лошади и вдруг слышит: позади него брат с кем-то разговаривает. Не обратил он поначалу на это внимания, дотащил жерди, отдышался, а тут и Василий подходит. Удивился бывший красноармеец, увидев на лице брата-комсомольца слезы, не может понять, в чем дело. Оказывается, вавожский атеист только что видел умершую маму, похороненную на этом же кладбище, и даже разговаривал с нею. Спросила его мать, что он такое делает. Сын ответил, что готовил жерди под кладуху. Вот и весь разговор. Не поверил было брату бывший красноармеец. Да только тот рукой показал, оборотившись к кладбищу: «Посмотри — вон мама». И ведь действительно: удаляется от них женщина в таком же черном, как у мамы, платье. И ростом-то женщина та с маму, вот только лица не разглядеть, и вообще ее видно как в тумане. Подошла она к тому месту, где как раз мать их похоронена, махнула рукой и исчезла. И вполне естественно, отец Михаил задает в конце записи вопрос: «Не был ли этот случай, описанный мною, одним из средств укрепления слабой ныне у молодежи веры в загробную жизнь?» Такой вот атеизм по-вавожски получается.

Противостояние: наука и гробокопатели

     Никогда бы я, наверное, не смог стать археологом при всем моем огромном уважении к этой профессии. Пришлось мне несколько раз бывать при раскопках древних могильников. Сколько радости бывает у археологов при каждой находке! Никак бы мы не смогли узнать многое из нашей истории без их тяжелейшего труда. А вот поди ж ты, есть какое-то табу для меня в каждой могиле, пусть даже ей полторы тысячи лет. Знать, потому и на археологов я смотрю с некоторым страхом и почтением, как на людей, причастных к чему-то запредельному, почти по Высоцкому: «И я со смертью перешел на ты».
     И уж обязательно рядом с раскопками будут отираться местные жители, любопытствуя: «Чё, золото, что ли, копаете, ребята?!» Дескать, не из-за бусинок же или ржавой железяки люди на солнце будут целый день ишачить. Вопросы о золоте вызывают желание треснуть аборигена лопатой по спине. А один раз при раскопках и вправду золотая бляшечка нашлась — махонькая, меньше ногтя. Господи, какая тут конспирация началась! Иначе уедут археологи вскоре, тут и потянутся местные жители с лопатами на древний могильник. Тю, идиоты, это ж сколько кубометров удмуртской земли надо вынуть, чтобы найти малюсенький кусочек золота или серебра! А какая-нибудь копоушка из десятого века вряд ли заинтересует крестьянина.
     Зато уж черного археолога-пирата, знающего хорошо рынок древностей, запросто может заинтересовать. Иначе с чего бы вдруг уже неоднократно проводились в Удмуртии подпольные раскопки на древних могильниках. Да разве только в последнее время! Кладоискателей-гробокопателей во все времена хватало.
     Отец знаменитого художника-пейзажиста елабужский купец И.В. Шишкин всю жизнь увлекался историей и археологией, был даже избран членом-корреспондентом Московского археологического общества. Перед раскопками знаменитого в Прикамье Ананьинского могильника он обратился за разрешением к сарапульскому удельному окружному надзирателю. И что вы думаете? Надзиратель разрешения не дал, а сам приехал на древний могильник и начал самовольно раскопки, надеясь найти золотой клад. И еще не раз и не два И.В. Шишкину пришлось подавать прошения, а тем временем могильник раскапывали кладоискатели.
     Не одно древнее кладбище разорили наши предки в поисках кладов. Возьмите хоть Болгуры: по преданию, там на холме Пупыш — захоронения первых жителей села. Еще несколько десятков лет назад холм этот изрядно был изрыт кладоискательскими ямами.
     Ну ладно, пираты раскапывают древние захоронения. Но уже в советское время власть имущие, как тот сарапульский окружной надзиратель, кощунствовали над могилами. Случилось это в тогдашнем Дебесском уезде (в то время Дебесы и Селты считались уездными городами). Рассказал мне об этом историк и журналист Павел Роготнев, а ему поведали местные старожилы.
     В роли доморощенного археолога выступил один из первых коммунистов деревни Тольён. Старики рассказывали, что звали его Ыльыс Вася. Рядом с соседней небольшой деревней Чепык расположено старое кладбище, называемое местными жителями Шайнюк. Немало на нем могил XVI-XVIII веков. Тогда многие еще помнили, как в 1906-1908 гг. столичные археологи раскопали большой могильник возле села Полом, давший название целой археологической культуре. Какие только сказки не рассказывали о тех раскопках — будто бы даже нашли захоронение богатого человека в золотой карете.
     При новой власти молодежь, конечно, наплевала на веру, на религиозные запреты. Вот и задумал Ыльыс Вася сотоварищи поживиться богатствами земли чепецкой. Заступы, лопаты в руки и — вперед. Копали, копали… Нет, не видно золота, а останки гробов-колод, вещи, что в последнюю дорогу умершим клали, истлевшая одежда да кости нисколько не интересовали самодеятельных археологов. Впрочем, это все даже не в упрек советской власти говорится. Неча на зеркало пенять… Моральные уроды и просто темные люди во все времена были. Знаменитый этнограф, литератор и просветитель Г.Е. Верещагин в одной из своих статей ссылался на газету «Прикамский край», сообщившую в 1906 году об одном страшном случае. «Крестьянин починка Ильина Завьяловской волости В. Глухих на третий день похорон годовалого ребенка на Гольянском кладбище разрыл могилу, вынул оттуда труп младенца, привез его домой и спустил в колодец, водой которого пользовался его сын Ник., не покорявшийся ему. Он верил, что если-де поить сына водой с покойника, то первый покорится, но сын не покорился. Труп младенца пролежал в колодце целый месяц, наконец выплыл он на поверхность воды, и нашел его сын Глухих, который и заявил полиции. В. Глухих сознался в своей вине и предан суду».
     Ну а уж когда спустя годы стали разрушать сельские и городские кладбища, тогда у любого мальчишки появилась возможность ковыряться в чужих могилах, благо их бульдозерами сносили.

Каждому свое

     А зло никуда не исчезает даже после смерти. Не случайно же и русские, и удмурты рассказывают до сих пор о том, как страшно умирают колдуны. Лежат они в своих могилах, некоторые не гниют даже. Зато уж по ночам выходят на белый свет в поисках жертвы. Бывает, что такие упыри выглядят и как скелет. В Удмуртии их называют Кулэм-Убирами. Вынуть сердце, высосать кровь — это для них милая забава. Русские были уверены, что в такого мертвеца достаточно вбить осиновый кол, удмурты считали, что необходимо сжечь труп, а пепел развеять по ветру.
     Боялись в Удмуртии мертвецов, а все нет-нет и какой-нибудь отчаянный на спор отправлялся ночью на кладбище. А ведь и днем там всякое бывает. Искал раз мужик потерявшуюся лошадь да и забрел на кладбище. Там ему встретилась умершая родственница. Пригласила она его к себе в гости, рубашку подарила, которая человека невидимым делает. Да что ему теперь толку в этакой рубашке, коль покойница предупредила его, что через два дня он умрет. Так оно и случилось. Зато в другом варианте подобного рассказа девушка-покойница также вручает своему парню волшебную рубашку и тот не только не умирает, но и начинает при ее помощи успешно промышлять воровством.
     Впрочем, не только живые к мертвым в гости ходят, бывает и наоборот. В фольклоре почти любого народа к тоскующей по умершему мужу женщине вдруг является огненный змей, или нечистый в виде оплакиваемого человека. О подобных случаях рассказывали почти в каждой волости Вятской губернии. То-то возрадуется тоскующая вдова. Любовь да ласка, деньги да помощь, а там, глядишь, и живот у бабы расти начал. В деревне все примечают, вот уже и слухи поползли, да вслух несчастной боятся сказать — нечистого опасаются. А она и впрямь несчастная — погубит ее змей-полюбовник, каждый вечер влетающий через трубу в избу, и отправится она вслед за своим покойным мужем на кладбище, если, конечно, мир позволит ей лечь в освященной земле.
     А ведь знающие люди вполне могли подсказать бабе, как от змея в виде мужа избавиться. Молитва да крест, святая вода да псалтырь, трава чертополох да веточка рябины — много ли надо, чтобы нечистого отвадить.
     И вообще, как в народе говорят, мертвым — мертвое царство, живым — живое. С потусторонним миром лучше не заигрывать, а то заиграться можно. К нашим мертвым следует относиться подчеркнуто уважительно, не зря же тысячелетиями формировался у разных народов культ предков. Тогда и не проникнет никто к вам по контрабандной тропочке с той стороны.

Сайты друзей:

Сайт Льва Роднова

Усадьба художников Сведомских (Славянский Двор)
на главную
гостевая книга
zhilin-izhevsk@narod.ru
Hosted by uCoz