web-сайт
            Сергея Жилина
                                                      г. Ижевск
  
  Авторская песня...
  Проекты
  Поэзия
  Архив...

Бедность не порок…

     Мало, ох мало что в нашей жизни не измеряется, не оценивается в деньгах. Включишь телевизор, а там хоть пруд пруди тех, кто на халяву желает миллиончик-другой выиграть. Кое-кому даже везет. Да и в советское время существовало множество видов денежно-вещевых лотерей. Но ведь любовь человека к деньгам давным-давно зародилась, что и отразилось во множестве литературных образов: от пушкинского скупого рыцаря до великого комбинатора Остапа Бендера, так бескорыстно любящего «эти маленькие металлические кружочки». Всенародная любовь к деньгам отражена и в фольклоре: то русскому мужичку удается объегорить горе-злосчастье и остаться при денежках из клада, то удмуртский крестьянин при помощи совы-гадалки немалые деньги получает и поправляет свое хозяйство, то чуваш оказывается кумом самого царя Петра I и за баснословные деньги продает плетеные лапти аж в самом Петербурге…

Ради Христа

     Много путей ведет к богатству. Один использует труд и талант, другой — случай да нужных людей, третий не прочь ближнего своего объегорить, а иной ради больших денег и с кистенем на большую дорогу способен выйти. Да ведь не зря же говорят, что деньги не пахнут. Только народ и другое примечает, например, то, что неправедно нажитое богатство не в прок идет.
     Здравомыслящие люди, пожалуй, не зря опасались и огромного богатства, и убогой нищеты. Ну а коль от сумы и тюрьмы не зарекаются, то и веками вырабатывался в России особый тип отношения к просящим ради Христа. Их одновременно сердобольно жалели и не любили.
     Нелюбовь российского человека к нищим вполне объяснима. В древние времена бродячие слепцы, поющие Лазаря, и калики перехожие были носителями информации, новостей, которых так не хватало в той замкнутой жизни. За это и имели они ночлег с куском хлеба. Только постепенно менялся состав убогих — из-за вражеских нашествий, разгромов, пожаров, неурожаев, эпидемий, бывало, целыми деревнями уходили просить милостыню. Постепенно ряды нищих пополняли бездельники, не желающие работать, пропойцы, а то и закоренелые тати, днем трясущиеся на паперти, а вечером караулившие одинокого прохожего в темном переулке.
     Возросшее количество сирых и убогих привело и к изменению их качества, точнее, к узкой специализации. Появились к восемнадцатому веку нищие богаделенные, кладбищенские, дворцовые, соборные, монастырские, церковные, гулящие… В измененном виде эта специализация сохранилась и ныне. Если раньше нищий за еду рассказывал на барской усадьбе о своем участии в Нарвском или Полтавском сражениях, сто лет спустя за серебряную монетку — о своем ранении в Крымскую кампанию, то ныне в предвкушении флакончика «Трои» наплетет обывателю ужасов об афганской войне. Как и век-два назад, просят на строительство храмов. Побирушки, только-только «выписавшиеся из больницы», клянчат на дорогу до дома. Одних и тех же людей постоянно можно увидеть на паперти храмов или, скажем, у кладбищенских ворот. «Погорельцы» утверждают, что пострадали от пожара. «Мамочки» таскают за собой одетого в рванину ребенка. И уж никак не внушали и не внушают уважения люди, сделавшие попрошайничество своей профессией, делом, способом зарабатывания денег.
     Удмуртский мир почти не знал нищенства. Вотяк никогда не любил выделяться в материальном плане: ни в сторону богатства — позавидуют, ни в сторону бедности — запрезирают. Золотая середина, быть как все — основное правило удмуртской поземельной общины, называемой «бускель». Удмуртские селения вообще старались не привлекать к себе внимание власть имущих, а потому старались выплачивать подати и за своих обедневших земляков. Не стоит забывать и о простом человеческом участии к вдове с кучей детишек, заболевшему односельчанину или одинокому старику.
     И все-таки в фольклорном мире удмуртов существуют и нищие. Рассказы и легенды о них были порой весьма нравоучительны, заставляли внимательнее и терпимее относиться к просящим подаяние. Да и как иначе, коль случается так, что под видом проходящего нищего заглянет к тебе то Кылдысин, а то и сам Инмар.
     Живет себе богач: денег у него немеряно, дом — полная чаша, скота всякого полны конюшни и хлевы, амбары от хлеба ломятся, слуги любую прихоть исполняют, многие знатные люди знакомства с ним ищут. «Всего-то, — думает он, — у меня вдоволь, все-то я видел. Пожалуй, только Инмара в гостях у себя я еще не принимал. Что бы ему не заглянуть ко мне?» А на следующую ночь является ему во сне Инмар и обещается прийти к богачу в гости через три дня. Возгордился богач, что само верховное божество обратило внимание на его богатство и известность. К назначенному времени дом был украшен, лучшие угощения приготовлены, богач с балкона не выходит, поглядывает, не едет ли уже к нему в гости Инмар. А того все не видно, хотя время к вечеру.
     Глянул богач с балкона в последний раз — это еще что такое? К воротам его дома подходят нищие. «Их еще тут не хватало!» — сплюнул богатей и отправился в свои покои, не пожелав общаться с попрошайками. Попросились странники у дворника на ночлег, отвели им место в кухоньке, на ужин — ломоть хлеба, пол вместо постели, рядом стряпка суетится, на завтра готовит. Только задремали утомившиеся в пути нищие, как влетел в избу голубь да и обратился к одному из них: «В соседней деревне у бедняка родился сын. Какую судьбу ему назначить? Задумался ненадолго нищий: «Пусть любимая дочь хозяина этого дома выйдет за него замуж, а все имущество богача к нему же отойдет».
     Ушли наутро нищие, затерялись в дорожной пыли. Стряпка же хозяину поведала о странном предначертании. Не поленился богач, послал слугу в соседнюю деревню, и ведь действительно, у одного бедняка в ту ночь сын родился. Жалко богатею за голыша дочь замуж отдавать, а состояния своего еще жальче. Что он только ни делал, чтобы предсказания Инмара, ночевавшего в его доме в виде нищего, никогда не сбылось! Как только ни старался богач погубить ребенка, а впоследствии уже и юношу! Да где нам, сирым, с богами спорить! По слову Инмара все и получилось: и сам богач по жадности своей смерть страшную принял, и дочка замуж за молодого бедняка вышла.
     А то в образе нищего напросится на ночлег Кылдысин. Старший брат с женой отказали ему в гостеприимстве, а младший и угостил на славу, и переночевать оставил. Три дня прожил в его доме нищий, а перед уходом пригласил хозяина к себе в гости. Не поверил ему младший брат, и напрасно. Случилось ему-таки побывать в гостях у странного нищего в огромном прекрасном доме. Угостили нищелюба на славу, в мягкую постель уложили. Чего же боле человеку с дороги надо! Захрапел парень, да только недолго он спал. Страшный сон ему приснился, будто спит он на четырехгранном брусе и вот-вот упадет, а внизу с одной стороны огонь горит, с другой — вода плещет. И на следующую ночь сон повторился. Зато уж в третью ночь парень спал спокойно, снилось ему, что находится он в прекрасном месте: сад вокруг прекрасный, птицы дивные поют, а вокруг люди в светлых одеждах. Наутро странный нищий — богач растолковал ему эти сны, что в загробной жизни ожидает старшего брата и его жену, а что самого нищелюба.
     Вариантов подобных историй в удмуртском фольклоре несколько, как, впрочем, и в фольклоре других народов. Вот только мне кажется, что истории эти пошли гулять по белу свету с подачи самих нищих бродяг, рассказывавших за еду быль вперемешку с небылью и всячески старавшихся хоть немного повысить свой социальный статус.
     Послушает, сидя на лавке, эти истории русский или удмуртский крестьянин, похмыкает недоверчиво да пойдет дальше работать. Известное дело, как потопаешь, так и полопаешь, а языком молоть — не пот проливать. И тем не менее ни одному здравомыслящему земледельцу не придет в голову, например, с сумой через плечо отправиться на богомолье. Некогда ему, работать надо. А кусок хлеба побродяжке отчего не дать — на душе все спокойнее будет.

Были б денежки святые…

     Вот-вот, кто ж это денежки не любит! Удмурты исключением не были. Серебряные монеты шли на женские украшения, многие удмуртские обряды, например, сватовство или рождение ребенка, не обходились без вручения монеты, ворожцы-туно при помощи монеты гадали… Поскольку подати коренные жители в былые времена платили в основном мехами, то не мудрено, что в удмуртском языке слово «коньдон» (деньги) в буквальном переводе означает «цена белки».
     Особенно любили удмурты серебро, которого немало было в здешних краях. В местных кладах много встречается серебряных монет различных восточных династий. Немало среди археологических находок и украшений из этого металла. Знаменитый исследователь вятской (в том числе и удмуртской) истории П.Н. Луппов упоминал, что, кроме деревянных и глиняных идолов, изображавших вотских богов, встречались и серебряные. Так однажды поломский священник Петр Мышкин отобрал у язычников серебряного идола весом около 4 фунтов.
     Об особой значимости серебра в жизни удмуртов писали многие. Кстати, сами вотяки часто говаривали, что у их предков даже лопаты и горшки были серебряными. Так, «глазовская купчиха Волкова — вотянка по происхождению — представила куда-то по начальству массивный серебряный сосуд, по-видимому, весьма древней кузнечной работы весом около 1,5 пуда». Сосуд этот когда-то употреблялся для языческих жертвоприношений. Эта же купчиха показывала серебряные пояса, которые в ее роду всегда носили мужчины. В буфете ее хранилось несколько дюжин ложек, отлитых, по ее словам, из бывших у прадедов серебряных лопат.
     Что касается денег, удмурты всегда были очень бережливы, если не скуповаты. Кстати, эта врожденная черта характера в какой-то степени способствовала христианизации края. Оставаясь в душе язычником, удмурт внешне был новокрещеным. А как же, от уплаты податей и рекрутчины он освобождался на несколько лет — ее за него платили некрещеные соседи. «За восприятие св. крещения инородцы награждаются крестами, одеждою, обувью и деньгами…» — писал историк. Как же, рубаха с портками, кафтан с шапкою, медный или серебряный крест — разве плохо?! Добавьте к этому полтора рубля денег для взрослого мужчины (остальным, понятно, поменее) — неплохие деньги для первой четверти восемнадцатого века. Что ж, серебро-золотишко в хозяйстве всегда пригодятся, а молиться можно и старым, и новым богам.
     Частенько серебро-золото припрятывалось в самые укромные места даже от членов своей семьи. Об одном таком купце упоминает известный удмуртский этнограф и литератор Г.Е. Верещагин: «Он, говорили, серебро и золото зарывал в муравейники в лесу, в которых и хранил, и эти деньги ко времени достались другим в виде кладов. Деньги вотяки любят и копят; но на что именно, сами не знают: такова у них страсть к приобретению».
     Что ж тут удивительного, что и сами удмурты любили рассказывать о великих богатствах, что хранятся в земле. Подкопил как-то мужичок денег да и решил их припрятать куда подале от глаз завидущих, рук загребущих. Кругом удмуртских селений в то время леса великие шумели, вот он в лес и отправился. Зарыл крестьянин свои денежки и, как водится, решил клад свой заговорить: пусть тогда и возьмут, дескать, эти деньги, когда петуха в соху запрягать начнут. Да ведь и в лесу человека встретить можно. Вот и подсмотрел кто-то место захоронки, подслушал заговор. Умная голова, она всегда выход из любого положения найдет. Сделал мужик сбрую для петуха, маленькую соху и, подхватив под мышку домашнюю птицу, снова в лес отправился. Впряг он петуха да и начал землицу лесную ковырять игрушечной сохой. Что тут сделаешь, открылся ему клад.
     Другой мужик, подслушавший кладовой заговор на сто человеческих голов, сумел переиначить его на сто голов куриных — это уж, сами понимаете, намного легче осуществить. А то клад покажется медведем, а ударишь его, он деньгами-то и рассыпется. Кто хочет, тот может попробовать!
     И все-таки многие удмурты, несмотря на бережливость и осторожность во всем, что касалось денег, умудрялись попадаться в сети шутников и нечестных людей. Тот же П.Н. Луппов услышал в Сарапульском уезде историю о том, «как один из вотяков поручил какому-то прохожему человеку парить деньги (на печи в горшке) с целью увеличения их количества и, понятно, сделался жертвою обмана».
     И уж, конечно, мечты о не кончающихся никогда деньгах выразились в рассказах о непрощенном или непроменном рубле. Да ведь, известное дело, рубль такой без помощи нечистой силы никак не добудешь. Не отсюда ли поговорка возникла: «Не продашь душу в ад — не будешь богат». Выходит, и с деньгами счастливыми люди редко бывают.
     Заглянул я тут недавно в собранные этнографами местные толкования снов. Просты они и поучительны: деньги медные видеть — нехорошо, найденные деньги собирать — кто-нибудь умрет, серебро увидеть — сон нехороший… А может, это все от нашей вековечной зависти бедняцкой? Бедность, она, конечно, не порок, но все-таки большое свинство. И в этом народ тоже прав.

Сайты друзей:

Сайт Льва Роднова

Усадьба художников Сведомских (Славянский Двор)
на главную
гостевая книга
zhilin-izhevsk@narod.ru
Hosted by uCoz