web-сайт
            Сергея Жилина
                                                      г. Ижевск
  
  Авторская песня...
  Проекты
  Поэзия
  Архив...

Память о Пугачёвщине

     «…Имя страшного бунтовщика гремит еще в краях, где он свирепствовал. Народ живо еще помнит кровавую пору, которую — так выразительно — прозвал он пугачевщиною».
Пушкин

Бубновый интерес

     Тут уж даже и не поспоришь, насколько имя оказывает воздействие и влияние на судьбу человека. Два века с лишком минуло с тех пор, как бесславно сгинул Емельян Пугачев, преданный своими соратниками, а споры вокруг этой легендарной личности не утихают. Тут ведь для кого как: для одних он был поначалу царем-батюшкой, а впоследствии предводителем Крестьянской войны, для других — вором и бунтовщиком, разбойником, которому слегка подфартило.
     Ясно одно: личностью он был незаурядной, иначе человеческая память давно бы забыла об этом донском казаке. Пугачевские отряды немало посвирепствовали и на территории Удмуртии, потому и помнят о нем и его сподвижниках предания и легенды, песни и географические названия.
     В Граховском районе до сих пор луговая часть небольшой речной террасы называется местными жителями Казак бусы — поле казаков. Один из логов в окрестностях села Завьялова и сегодня называют Пугачевским. Даже Пушкин в своей «Истории Пугачева» отметил, что бунтовщик «переправился через Каму и пошел на винокуренные заводы Ижевский и Воткинский». Заводы эти, конечно, вовсю уже работали, вот только специализацию их Александр Сергеевич перепутал. Интересовало же «царя-батюшку» на Иже и Вотке не вино, а железо, казна заводская, провиантские склады и людское пополнение.

Полковницкий ключ

     Дважды занимали Ижевский завод пугачевские отряды, во второй раз во главе с самим Пугачевым. Вот тут-то и не повезло местному заводскому начальству. Расправа у «народного царя» была по-мужицки короткой. А ведь так хорошо все в тот день, 27 июня 1774 года, начиналось. На Ильинской церкви колокола звенят в честь высочайшей особы, сопротивления от кучи солдат да сержанта гороблагодатской роты почти никакого, священники с иконой навстречу вышли, хлеб-соль подносят — все, как полагается.
     После присяги «надеже-государю» принялся он суд-расправу чинить. Тут-то и вспомнил заводской люд о притеснениях со стороны начальства. Кинулись искать попрятавшихся командира Гороблагодатских и Камских заводов полковника Федора Венцеля, управителя завода Ивана Алымова и его брата — отставного секунд-майора Николая Алымова. Разыскали, конечно, избитых, истерзанных, в разорванных камзолах доставили их мастеровые на площадь.
     Как ни вырывался полковник из рабочих рук, цепко держали его. Грехов за ним насчитали немало. Взмахнул «государь Петр Федорович» ручкой: «Четвертовать собаку!» Вскинулись сабли казацкие, блеснул металл на солнышке, закричал дико полковник из немцев, кончилось на этом его служение русской государыне-немке. Братьев же Алымовых и еще десятка четыре самых ретивых из заводского начальства попросту повесили. Тут и началось разграбление завода, чуял, знать, донской казак скорый свой конец. У Пушкина об этом всего одна строчка: «Венцель… был мучительски умерщвлен, заводы разграблены, и все работники забраны в злодейскую толпу».
     Предание рассказывает, что труп незадачливого полковника, казненного пугачевцами, закопали на берегу Ижевского пруда, у самого ключа. Ключ этот до сих пор в городе нашем называют Полковницким. Сладкая в нем водица, не зря же ее использовал для приготовления пива купец 1-й гильдии И.И. Бодалев, чей заводик в конце века девятнадцатого тут же вырос. Будете проходить по набережной возле Индустриального техникума, хлебните воды из Полковницкого ключа — сразу вспомните кровь и ужас пугачевщины.

«Милость государева»

     Лихо расправлялся народный царь с неугодными ему людьми. По просьбе завьяловцев, все еще тяготевших к язычеству, запросто повесил на выездных воротах служителей здешнего храма. В Юськах пугачевцы также повесили местного священника, в Воткинском заводе сожгли церковь и несколько зданий. Немало поусердствовал в расправе над сарапульцами царский посланец «полковник» Иван Власьев. На Старцевой горе быстро воздвигли виселицу, и тех, кто не принимал присягу, тут же вздергивали в петле. Повешенных же просто сбрасывали под гору к Каме. Священника Тихона, отпев заживо, повесили, а затем труп его еще несколько дней болтался на виселице, пугая обывателей. Пьянство и разврат при этом, по воспоминаниям местных жителей, творились непотребные.
     Впрочем, многие злодеи впоследствии тоже закончили плохо. Сказывают, тот же «полковник» Власьев был насмерть запарен при лечении в бане знахаркой Дедюхиной, заменивший его бунтовщик был казнен на той же Старцевой горе по приказу правительства. Одного из атаманов, потребовавшего у каракулинцев девиц для веселия, попросту сожгли в избе, завалив бревнами двери и окна. На крови замешано то время.
     Но не все ждали пугачевцев со страхом и ненавистью. И в Ижевском, и в Воткинском заводах, и в Сарапуле, и во многих других местах вместе с простым людом священники зачастую встречали пугачевские отряды иконами и благословением — многие наверняка вынужденно. Некоторые из священнослужителей даже и сами вступали в бунтовское войско. «Весь черный народ был за Пугачева. Духовенство ему доброжелательствовало, не только попы и монахи, но и архимандриты и архиереи» (А. Пушкин).
     Старики рассказывали еще в девятнадцатом веке: для того чтобы избежать разорения, к Пугачеву пришли на поклон гольянские священники и домовитые мужики. В качестве подарка преподнесли ему в корыте живого двухпудового осетра. Несмотря на то что в Гольянах встретили отряд пугачевцев колокольным звоном и духовенством, а «царь-батюшка» гольянскому подарочку был обрадован, со священников поснимали сапоги мятежники, приотставшие от основной части отряда.
     Впрочем, основная масса народа, и вправду, в «государе» души не чаяла, особенно рабочие, избавившиеся от заводской каторги, и удмурты, не хотевшие принимать чужую веру. В том же селе Бураново, где «была когда-то… вольница Пугачева, даже называются некоторые Пугачевыми сейчас с того времени…» (Г.Е. Верещагин). Этот же автор отметил, что в Завьялове «родился у одного вотяка сын и его назвали Пугачом; такое прозвище за родом этого вотяка сохранилось и доныне». Спустя десятилетия, в 1927 году, легенду эту пересказал в журнале «Красная Нива» профессор Б. Соколов.
     Остановился Пугачев передохнуть денек в селе Завьялово. Расположился со своей свитой в доме крестьянина Иванова, жена которого только что родила сына. Она и встретила Пугачева во дворе, став на колени с сыном на руках. Обласкал «государь» ребенка, порадовался, что не весь окрестный люд пугается казачков.
     Успокоили женщину, дескать, не тронем ни тебя, ни сына. Отдала им удмуртская крестьянка наваренное для крестин вино и пиво, что еще больше Пугачеву понравилось. Погулял «царь» с приближенными на славу, а на прощанье оставил хозяйке кошель с золотом. Так с тех пор и зовут всю мальчишескую поросль этого рода Пугаченками. А с кошеля того началась некоторая зажиточность семейства Ивановых.
     Не только приют и ночлег находил на удмуртской земле новоявленный царь. И спустя годы после его поражения удмурты рассказывали были и небыли о многих соратниках Пугачева, как реальных, так и вымышленных: Туймате, Тампае, Гаяне… Писали о них в своих произведениях и удмуртские писатели М. Петров, М. Коновалов и другие. Так что нет ничего удивительного в словах И.И. Михельсона, подавившего пугачевское восстание: «Часто приходилось встречать вотяцкие мятежные группы, в которых насчитывалось обычно до 200 человек. Эти разбойники не намерены были сдаваться. За исключением купцов, все были мятежниками и ожидали злодея Пугачева как батюшку».

На месте чудесной находки

     О днях пугачевщины напоминает еще одна ижевская легенда. Давно уже утихомирилась смута на земле российской, на месте выжженного пугачевцами «до пошвы» железоделательного завода появился другой — оружейный. И вдруг снова всколыхнулась народная память, молодые ижевцы внимательно вслушивались в рассказы стариков о том, как расправлялся с барами народный царь. И с чего бы это вдруг?
     Оказывается, чудо случилось в поселке Ижевский завод. Приписные крестьяне, заготовлявшие в заводской лесной даче дрова, увидели свет, нисходящий с неба. Падал он прямо на большой «крест напрестольный серебряный златопозлащенный». Крест этот был когда-то зарыт в двух верстах от завода. Судя по всему, случилось это в дни пугачевщины. До сих пор загадка, как крест оказался в лесу: кто утверждает, что его священно-служители от пугачевцев припрятали; кто-то уверен, что просто потеряли.
     После торжественного молебна святыню перенесли в Ильинскую церковь, позднее она хранилась в Александро-Невском соборе. На месте же чудесной находки поставили памятный знак, а в конце XIX века соорудили часовню по проекту заводского архитектора Н.И. Коковихина. Назвали ее Крестовоздвиженской, к ней дважды в году богобоязненные ижевцы устраивали крестные ходы. В народе ее ласково звали и продолжают звать «Крестиком».
     Часовня эта и сегодня стоит, притаившись за более поздними зданиями, на углу улицы Коммунаров и переулка Широкого. В 1991 году передали ее Удмуртской епархии, и из полузаброшенного складского помещения она снова превратилась в одну из дорогих для Ижевска святынь. Да и как иначе, если о стольком в нашей истории напоминает эта скромная часовня!

Сайты друзей:

Сайт Льва Роднова

Усадьба художников Сведомских (Славянский Двор)
на главную
гостевая книга
zhilin-izhevsk@narod.ru
Hosted by uCoz