По доброй воле

Я иду по доброй воле
По той земле, где нивы хмуры.
И мне упасть на том же поле,
Не дошагав до амбразуры.
                Леонид Бородин

Разные русские

Говоря о добровольцах, мы, воспитанные в советском духе (пусть и с тайной фигой в кармане), обычно вспоминаем добровольцев Красной армии, воевавших в гражданскую или Великую Отечественную войны. Наверное, среди старшего поколения не найдется ни одного человека, не слышавшего песню «Комсомольцы-добровольцы».

Кто-то вспомнит о добровольцах-интернационалистах, сражавшихся со сторонниками Франко в Испании, другие припомнят наших будто бы «советников» в других «горячих точках» того времени. А вот то, что основа Белой армии была именно добровольческая, мы как-то за годы советской пропаганды подзабыли. Да и в той же Испании русские добровольцы воевали не обязательно на стороне республиканцев -- многие изгнанники использовали любую возможность поквитаться с Советами: не только в Испании, но и в Китае, в Финляндии…

А вот Великая Отечественная война расколола русскую эмиграцию на два лагеря. Угроза самому существованию России заставила эмигрантов в большинстве своем сочувствовать недавнему врагу -- Красной армии. Нет, конечно, среди добровольцев третьего рейха, были и былые герои Белого движения вроде генералов П. Н. Краснова и А. Г. Шкуро, а также многие тысячи казаков и других русских воинов, но не об этом сегодня речь.

Белая армия изначально формировалась как добровольческая, начало ей было положено еще в ноябре 1917 года в Новочеркасске. Та первая сводно-офицерская рота и насчитывала-то всего180 человек, но через год в Добровольческую армию входило уже несколько корпусов, возникали все новые подразделения. И военные вожди на юге были, как на подбор, личностями яркими, незаурядными. Первый Кубанский ледяной поход и «первопоходники», корниловцы, марковцы, дроздовцы -- мальчишки-офицерики, юнкера, кадеты, недавние студенты, гимназисты и реалисты, жизни не пожалевшие за свою Россию. Не многие из них доживут до эвакуации из Новороссийска или Крыма, чтобы во Франции или в Австралии, в Америке или на Филиппинах оставить свои переживания и горькие мысли о родине на страницах воспоминаний. Мемуары, известно, дело генеральское!..

Совсем по-иному создавались белые части на востоке страны. Кадровых офицеров здесь явно не хватало: часть их уже пробралась на юг, где борьба с большевиками развернулась пораньше другая часть была привлечена большевиками в создаваемую Красную армию в качестве военспецов. Не все из них впоследствии смогли, как тот же В. О. Каппель, честно и прямо сделать свой выбор -- кто-то боялся за семью, другие именно в большевиках увидели твердую власть. Но и здесь основу сопротивления большевизму составили добровольцы. И подполковник Каппель для начала возглавил Добровольческий партизанский отряд, впоследствии развернутый в Отдельную стрелковую бригаду Народной армии.

Добровольцы Прикамья

Ижевская и Воткинская народные армии, созданные в ходе антибольшевистского восстания, как и объединившая их впоследствии Прикамская армия, поначалу также формировались на добровольной основе. Вот только добровольцами зачастую становились заводские рабочие, крестьяне, городские ремесленники, купечество… По сути воевать пришлось всем.

Собственно, тогда и неясно было: где фронт, а где тыл. «Все жители, от мала до велика, обоего пола ходили копать 2 ряда окопов вокруг Ижевска. Лихорадочная работа охватила всех: кто на фронте, кто на заводе, кто в штабе, кто несет караульную службу, кто санитар или сестра милосердия. И все добровольно, без всякого принуждения. Не мешает упомянуть, что при штабе имелся духовой оркестр из рабочих, который играл на фронте во время боя, воодушевлял бойцов-рабочих и они под звуки своего оркестра кидались, как львы, на своего врага», -- вспоминал недавнее прошлое очевидец в красноярской газете «Свободная Сибирь» в марте 1919 года.

Известно давно, у добровольческих подразделений немало недостатков, в частности, неистребим вольный дух в отличие от армии регулярной. После ухода от наступавших красных частей за Каму из воткинцев, как наименее пострадавших, была создана дивизия, а из ижевцев -- бригада.

Первоначально у кадровых генералов и офицеров отношение к рабочим частям было настороженное: кому ж не известно, что именно на рабочих рассчитывали большевики в борьбе за власть. Главный вопрос: пойдут ли в бой? Вот генерал М. И. Тиманов (Тимонов) обходит ряды ижевцев. «Стояли как будто хорошо обученные солдаты, но были пестро одеты в пиджаки, в пальто, некоторые в шинели, в полушубки… На головах картузы, кепки, фетровые шляпы, папахи… На ногах -- сапоги, штиблеты, валенки или башмаки с обмотками… Больше всего внимание генерала Тиманова привлекли глаза ижевцев. Он проходил по фронту, и тысячи глаз провожали его. Но это не было заученное казенное «ешь начальство глазами». Старого царского служаку нельзя было обмануть. Эти глаза говорили, и генерал понимал, что они говорили: «Мы знаем, кто наш враг! И мы хотим с ним встречи!»- писал в своих воспоминаниях полковник А. Г. Ефимов.

Не случайно заезжий генерал вынес из этой инспекторской проверки убеждение, что ижевцы будут стойко драться, -- именно Тиманов был начальником частей Народной армии Самарского Комуча, формируемых летом 1918 года в Уфе.

Вскоре к ижевцам пожаловал сам командир3-го Уральского корпуса горных стрелков генерал-лейтенант В. В. Голицын. Этот остался недоволен -- ну не было парадного лоску у ижевцев! Пройдет меньше месяца, и после страшных боев за Уфу генерал Голицын подпишет приказ по корпусу:

«Во исполнение приказания Командующего армией высокодоблестные герои-ижевцы отходят в армейский резерв.

Знайте, ижевцы, что работать вновь с вами в боях будет для меня высокое счастье. Если же Господу Богу не угодно будет, чтобы мы вновь встретились, то о вас у меня сохранится наилучшая светлая память.

В минувших только что боях за освобождение г. Уфы я не успевал следить за вашим победным орлиным полетом, под талантливейшим руководством героя-начальника, полковника Молчанова.

Ваша борьба летом 1918 года за Ижевск создала Вам добрую славу, теперь вы становитесь красивой боевой легендой; о вас чудеса рассказывают, в вашу честь уже песни слагают…

Еще раз, вашей доблести, вашим подвигам, вашим страданиям -- низко кланяюсь, Ижевцы, и сердечно благодарю за выдающуюся боевую работу всех вас, чудо-богатыри, во главе с вашим вождем -- полковником Молчановым.

Приказ этот прочитать во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах корпуса». Будто и не военный человек, а поэт, призванный в армию, писал этот приказ.

Быть или не быть?..

Недалекий в общем-то армейский генерал не ижевцам -- народу, поднявшемуся на борьбу с большевиками, кланялся. Ижевцы слов на ветер не бросали, но и сами обещаний не забывали. Еще перед наступлением на Уфу командующий Западной армией генерал М. В. Ханжин решил подбодрить ижевцев, пообещав в приказе, что после освобождения Ижевска все они будут отпущены немедленно. «Этим приказом генерал Ханжин исключал ижевцев из числа добровольцев, обязанных служить до конца. Ижевцы попадали в положение каких-то временно обязанных, которым разрешалось принять участие в военных действиях, но от которых было желательно избавиться», -- писал А. Г. Ефимов.

А тут вдруг такие герои: по три-четыре боя в день, дерзкие рейды, атаки по горло в ледяной воде незамерзающих горных речек, тысячи захваченных пленных, десятки обозов, горы взятого в бою оружия. И Уфу бы именно ижевцы взяли, но генерал Голицын умолил командира бригады не атаковать город -- честь захвата по штабному плану должна была достаться Уральскому полку. Да и после взятия Уфы ее еще удержать надо. Именно Ижевскую бригаду полковника Молчанова направил генерал Ханжин на защиту этого города. «Спасите Уфу! Надежда только на вас!» И спасли.

Но вот и Ижевск, и Воткинск освободила Сибирская армия -- в ее составе, кстати, храбро воевала другая легендарная 15-я Воткинская дивизия. Ах как бы сражались ижевцы за свой родной дом! Только кто ж отпустит из-под крыла Западной армии самую бое-способную часть! Ижевцы обещание Ханжина накрепко запомнили, да, видать, у генерала память девичья оказалась. И ижевцы засобирались домой, в освобожденный Ижевск. Споры, новые обещания отпустить, но позже недоверие, угрозы встретить в Ижевске сибирскими войсками. Ижевцы и в ус не дули: «Эка невидаль, ну выставят против нас дивизию -- два часа боя!»

Только начальник Ижевской бригады Молчанов, за бои под Уфой недавно пожалованный генерал-майорскими погонами, уговорил подчиненных сдать оружие. При нормальных условиях и его бы не пожалели, отдали под суд, но в данной ситуации никто за ним никакой вины не признал. Была Ижевская бригада, слава и гордость армии, да не стало ее -- и это как раз в тот момент, когда решили бригаду в дивизию разворачивать. Пришлось генералу Молчанову командовать безымянной 1-й стрелковой бригадой с наспех присланным пополнением из необученных башкир, тут уж не повоюешь. Ладно хоть, офицеры из старых ижевцев до конца остались верны своему долгу, не покинули бригаду. А все равно -- дух уже не тот!

Добровольцы навек

Меж тем вернувшиеся домой ижевцы воочию увидели, против чего и кого они воевали, -- расправа у большевиков была скорой, в том числе и по отношению к семьям ушедших к Колчаку. А через несколько месяцев в очередной раз, уже в последний, пал Ижевск. Теперь лишь месть заставляла ижевцев возвращаться на фронт, дома у них уже не было. Они снова были добровольцы, плечом к плечу сражавшиеся с врагом. 29 июля 1919 года вышел приказ командующего 3-й армией генерал-лейтенанта К. В. Сахарова № 233 о разворачивании Ижевской бригады в дивизию.

Идея добровольчества и в новых условиях отступления себя не изжила, вот только возле нее многие подкормиться захотели. Да и добровольцев становилось все меньше. Те, кто хотел, с большевиками давно сражались, так что набирали в основном городскую голытьбу, позарившуюся на обмундирование, денежное и пищевое довольствие. Случались и неприятные казусы. Генерал-лейтенант барон А. П. Будберг, бывший некоторое время военным министром в правительстве Колчака, не раз восхищенно отзывался об ижевцах, но 20 сентября 1919 года он записал в своем дневнике:

«Недавно в районе Томска организовался на наши средства какой-то Ижевский отряд, оказавшийся фальшивым и предназначавшийся для захвата Омска при проезде через него в направлении на фронт; контрразведка успела раскрыть это за несколько часов до посадки отряда на железную дорогу, но меры по ликвидации принять не успели, и большая часть отряда с нашими винтовками, пулеметами и отпущенными на его формирование миллионами ушла на север в тобольскую тайгу, создав угрожающее положение тылу самого Омска».

Что ни говорите, а если имя используют всякие революционные мошенники, это тоже о чем-то говорит. Да и было общеизвестно, что добровольческие части уже в Сибири все-таки начали активно разбавляться мобилизованными. «И лишь одно соединение белых армий адмирала А. В. Колчака -- Ижевская бригада (затем дивизия) всегда пополнялась исключительно за счет добровольцев. Поэтому она сохраняла свои высочайшие боевые качества, а также не отделимый от них своеобразный дух «Запорожской вольницы» (цитата из А. А. Петрова). Все это помогло им не сломаться, выдержать тяжелейший Великий Сибирский ледяной поход, дойти с боями до Тихого океана и сообща выжить в изгнании.