На Глазовской направлении…

Надо ль все это рассказывать.
Нас и Чепца-река,
и пыльные улочки Глазова
помнят наверняка.
                Степан Щипачев

Северный фронт

Вот ведь как бывает, эти стихотворные строчки известного советского поэта, наверное, вполне можно отнести не только к судьбе глазовского большевика прапорщика Михаила Драгунова или его соратников по борьбе за власть Советов. В Глазове и Глазовском уезде нашлось немало и противников новой власти -- пожалуй, даже поболе, и намного боле, нежели сочувствующих большевикам.

Тихо и безмятежно жил небольшой городок на реке Чепце, даром, что считался уездной столицей Вятской губернии. Ветры большой политики отражались поначалу колоннами «несчастных» на северной ветке Сибирского тракта да немалым количеством сосланных в эту глушь неблагонадежных лиц, среди которых оказались и очень известные люди. Конечно, немногочисленные местные пролетарии и интеллигенция слегка побузили в 1905 году, но до настоящей смуты было еще далеко.

В германскую войну в Глазове формировались маршевые роты и батальоны для действующей армии. В 154-м запасном полку и служили рядовой новобранец Степан Щипачев и один из самых активных большевиков прапорщик Михаил Драгунов. Закружили солдатские головы большевистские речи на митингах, вскоре появился Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Иди-ка поспорь с такой силой -- 12 тысяч революционно настроенных (а кому из них на фронт хочется?!) солдат в Глазове!

И все-таки спорили. В самом городе и Глазовском уезде нашлось множество недовольных новой властью. В первую очередь, конечно, иные господа офицеры. О двух из них, впоследствии сражавшихся против большевиков в Ижевской народной армии, а затем и Ижевской дивизии, упоминает в своих воспоминаниях А. Г. Ефимов: «…Михайлов был организатором и руководителем тайной антибольшевистской группы офицеров в г. Глазове. Вершинин состоял в группе у Михайлова. Вместе с другими офицерами этой организации они оба были захвачены, попали в тюрьму и оттуда совершили весьма рискованный и дерзкий побег. Подпоручик Вершинин, совсем молодой офицер, раньше прибыл в район восстания и получил в командование правую группу Северного фронта. Поручик Михайлов, пробравшись к ижевцам позднее, попал помощником к своему соучастнику по тайной организации и бегству от большевиков».

Ижевско-Воткинское восстание охватило огромную площадь, распространившись в Сарапульском, Малмыжском, Уржумском, а также на немалой части Нолинского и Глазовского уездов Вятской губернии, Осинского и Оханского уездов губернии Пермской. А совсем неподалеку был восставший Елабужский уезд. Смотришь на карту, где отмечена расстановка политических сил, и -- словно огнем сопротивления большевизму полыхнуло в Прикамье.

Северный фронт Ижевской народной армии угрожал прервать важнейшую для большевиков транспортную артерию -- Транссибирскую железную дорогу. В этом случае судьба 3-й Красной армии, штаб которой находился в Перми, была бы предрешена. Но чуть-чуть не дошли восставшие ижевцы до Глазова, Балезино, Чепцы -- не один красный полк срочно перебросили из Вологды и Вятки, чтобы отстоять эту магистраль.

Вечная память

А вокруг советского Глазова также бушевали антибольшевистские восстания -- в Балезинской, Святогорской, Быковской, Афанасьевской и других волостях. Многим из них ижевцы пытались оказать помощь оружием.

18 августа 1918 года вспыхнуло одно из крупнейших восстаний в Оханском уезде: в селах Сепыч, Григорьевском, Вознесенском, Сива и других крестьяне отказывались от мобилизации в Красную армию пяти призывных возрастов -- их предполагалось использовать при подавлении Ижевско-Воткинского восстания. Запоздалое чувство благодарности испытываешь к жителям Григорьевской волости, которые на общем собрании в 1500 человек постановили:

1) …мобилизовывать солдат для ведения войны внутри страны не согласны, но кто желает поступить добровольно, -- может. К сему добавляем, что в случае всеобщей мобилизации требуем в первую очередь призывать тех, которые скрывались в бывшую войну с Германией на заводах, на железной дороге, но, однако, опять же не на партийную войну;

2) …лошадей, скот и хлеб для Красной армии не давать, поступившие в Красную армию должны приобрести все за свой счет (цитата из «Страницы истории земли Пермской»).

Народное выступление в Сепыче советские историки назвали «одним из кровавых дел ижевских мятежников». Крови там и вправду пролили изрядно -- около пятидесяти красноармейцев и советских работников приняли мученическую смерть.

Терять крестьянам было уже нечего. Все их оружие -- старые охотничьи ружья, топоры, вилы, косы, лишь некоторым достались отобранные у красноармейцев винтовки. Тем не менее несколько приступов местных красногвардейцев селяне отбили. «Сепычский отряд Красной гвардии, находившийся недалеко -- в деревне Кулиге, узнав о восстании, сразу же вернулся, но вынужден был отступить. Также был отбит и более многочисленный отряд -- сотня красногвардейцев сел Буб и Усть-Буб» (цитата из А. Суслова).

Восстание продержалось недолго. Расправа была ужасной, в одном только Сепыче красные каратели расстреляли 83 человека. Кулига -- уже территория Удмуртии, а Сепыч расположен рядышком с административной границей.

Не менее страшной была расправа с участниками Святогорского восстания -- село это нынче носит название Красногорского (то-то бы расстрелянные предки порадовались!). Не будем ничего придумывать, предоставим слово бойцу отряда, подавившего это восстание, М. Н. Сигову: «Когда отряд Красной гвардии проходил мимо кулацких деревень Святогорской волости, засевшие кулацкие банды в деревнях встречали их огнем. Но таковые засады быстро рассеивались Красной гвардией… Придя в Святогорье, красногвардейцы нашли село пустым: все жители из него бежали в леса. В Святогорье отряд стоял неделю. Крестьяне не давали ни подвод, ни продовольствия, вследствие чего отряд красногвардейцев вынужден был окружным путем через село Васильевское вернуться в уездный город Глазов… Но через неделю из города двинулся опять отряд Красной гвардии уже 150 человек и с двумя пулеметами. Дело принимало серьезный оборот. Навстречу красным штаб белых выслал свой отряд, значительно превышавший силы красных. Сошлись в… лесу у деревни Вотский Караул, где произошло первое сражение… Красных били из-за каждой ели, с каждого дерева, и в лесу, и из деревни, стоящей позади. Но отвага, с какой бились красные, изумила белых. К вечеру красные прорвались через лес, рассеяли беспорядочную толпу белых и двинулись к Святогорью. Проходя по кулацким-кержацким деревням, красные предостерегали крестьян, что если по ним будет дан хоть один выстрел в этой деревне, будут жечь эти разбойничьи гнезда. И вынуждены были делать это…»

Село Святогорское после гражданской войны несколько лет будет называться Барышниково. Что ж, будущий первый секретарь обкома партии оставил здесь о себе долгую память: «Комиссар этого отряда т. Барышников объявил по окрестным деревням, что если они в недельный срок не сложат оружия и не дадут лошадей и продовольствия, будут сожжены. Эта мера подействовала -- добро, главные воротилы восстания ушли в отряд белых» (из воспоминаний М. Н. Сигова).

Ключ к победе

В истории гражданской войны на востоке России город Глазов и Глазовский уезд занимают особое место. Настолько велик был наступательный порыв Колчаковской армии, что в самом конце 1918 года части 27-летнего генерала А. Н. Пепеляева с маху взяли Пермь. Но и сопротивление красных оказалось столь отчаянным, а несогласованность действий Сибирской и Западной армий Колчака такими явными, что за полгода тяжелейших боев колчаковцы дошли лишь до Глазова.

Анатолий Николаевич Пепеляев, полковник, командир Средне-Сибирского корпуса. Снимок 1918 г.

Бывший в то время генералом для поручений при Верховном главнокомандующем К. В. Сахаров, иронически описывая в своих воспоминаниях командующего Сибирской армией Р. Гайду -- чеха, принятого на русскую службу, привел любопытный диалог: «Между прочим, Гайда… говорил мне, что может взять город Глазов в любую минуту; действительно, там было сосредоточено более половины всей его армии.

-- Что же вы не берете?
-- Сейчас еще несвоевременно. Прикажу взять, когда надо будет».

О скором взятии Глазова записывает в своем дневнике 1 июня 1919 года и тогдашний министр внутренних дел, будущий премьер-министр (а заодно и брат успешного генерала) В. Н. Пепеляев: «Положение фронта Анатолия (Пепеляева) весьма удовлетворительно, но ввиду отхода Вержбицкого может стать опасным. А все-таки наступает и возьмет скоро Глазов. При продвижении он будет мобилизовывать».

Да ведь и красные не дураки были, особенно по части мобилизации! Они уже выжали все, что только можно было, из оскудевших на мужиков вятских и пермских городов и сел.

Партия большевиков, и так не особенно церемонившаяся с проштрафившимися красными бойцами и командирами, направила комиссию для расследования причин сдачи Перми -- в нее входили Сталин и Дзержинский. Их переписка с Лениным передает весь трагизм положения Советов в этот период. «Все на борьбу с Колчаком!» -- это не просто лозунг, а вопрос дальнейшего существования новой власти, так ненавидимой многими.

Коридоры здания бывшей Глазовской мужской гимназии слышали стремительные шаги главного чекиста страны и вкрадчивую походку будущего советского самодержца -- здесь, в штабе 3-й армии, работали Дзержинский и Сталин, пытавшиеся жесткими мерами стабилизировать положение. Поголовной мобилизацией, применением заградотрядов, расстреливавших отступающих, назидательными казнями виновных в отступлении, объединением всех сил в решении одной задачи: устоять, выжить -- им это удалось. Еще 7 января 1919 года оба уполномоченных ЦК ВКП (б) посылают в Вятскую ЧК предписание № 39: «Предписываем вам без промедления, в полной боевой готовности, погрузить и отправить в Глазов, в распоряжение командующего 3-й армии, Вятский батальон красных войск ВЧК». Не будем лукавить, наверное, и в стратегии, и в тактике красные командиры (в подавляющем большинстве бывшие царские офицеры) переиграли молодых да ранних полководцев Колчака -- личная храбрость тут не поможет.

Город Глазов Красной армии оставить все-таки пришлось, пусть и ненадолго. «Из города вывезли все, исключая грязь, которую оставлю белым, если угодно будет судьбе его отдать им», -- докладывал начальник Глазовского гарнизона Н. И. Воинов городскому ревкому. Глазов стал ключом к Вятке, а уж оттуда путь был открыт хоть на север -- в Котлас и Архангельск, хоть на Москву.

«С Пепеляевым взяли мы Глазов», -- пели солдаты Северной группы войск, и это было правдой -- в город пепеляевцы вступили 2 июня 1919 года. Газета «Свободная Сибирь» рассказывала: «Когда сибирские войска вошли в Глазов, город впервые после долгих месяцев услыхал звуки церковного благовеста. Был отслужен благодарственный молебен. Очевидно, что колокольного звона красные не могли вынести, ибо немедленно стали из орудий обстреливать Глазовский собор, причем было два или три попадания в колокольню».

А вот вторая задача из песни пепеляевцев так и оказалась невыполненной:

За любимым вождем
К Вятке путь мы пробьем…

Именно здесь, между Пермью и Вяткой, решалось будущее страны. Маленькая точка на карте -- уездный город Вятской губернии Глазов, но история не обошла его стороной. Это пик весенне-летнего наступления армии Колчака, последний из значительных населенных пунктов, занятый Белой армией на Восточном фронте. Уже через одиннадцать дней город будет сдан, но долго еще в газетных сводках осведомительного отдела штаба Верховного главнокомандующего сообщалось: «На Глазовском направлении атаки красных отбиваются нашими частями».

Использованы материалы ЦГА УР